Русский стиль - теперь мы банда[СИ] - Сергей Шведов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Там я тропинку знаю верную, наискосок отсюда быстрее до моей деревни будет.
— Иззябнете, по росе идучи, — сказал старый цыган. — Вон мужик с чемоданом и девка с сумкой совсем босые. Вы особо не торопитесь по ночному делу, — посоветовал он и ткнул кнутовищем куда–то повыше туманной пелены. — Впереди стог прошлогодней соломы будет. В середке теплое кубло мы выгребли для наших, чтоб заночевать когда, если случится. Там и согреетесь после купания. И с рассветом домой потопаете, когда развиднеется. Ну, бывайте!
Некованые лошади бесшумно растаяли в тумане.
* * *Внутри стога было тепло, как и обещал старый цыган, — солома прела и согревала стог.
— Дела–а–а, — судорожно икнул здоровяк, мацая свой кейс.
— Дела — у прокурора, а твои делишки дрянь! — вдруг прервала молчание девица.
Улыбчивый, сидевший в стогу спина к спине со здоровяком, почувствовал, как тот вздрогнул. Оба в первый раз услышали голос их невольной спутницы. У хрупкой, миловидной девушки был хриплый блатной баритон.
— Пересчитай бабки, ты, мордатый, тебе говорю! Пока нет того черта бородатого на коне, — деловито распорядилась девка, сухой соломой растирая мокрые ноги в продранных колготках.
— Как я их тебе в темноте пересчитаю? — окрысился на нее здоровяк. — В мобиле батарея села.
— Да хоть наощупь.
— Наощупь я с тобой бы поиграл, атаманша хренова! — огрызнулся здоровяк.
— Я у тебя кой–что скорей нащупаю — оторву и собакам выброшу, понял? Гони чемодан, сама пересчитаю! У меня мобила живая. Ни одному мужику не верю, все сволочи.
— Э-э, кума! Ты куда звонить надумала? Отберу телефон на фиг!
— Бабу свою дома учи.
Через полчаса в проеме теплого схрона засерело небо. На лице атаманши можно было явственно различить черные потеки туши — стрелочками от ресниц вниз по щекам. С первыми проблесками зари еще раз пересчитали деньги — три тысячи сто двадцать пять долларов и двадцать тысяч российских рублей с копейками.
— Делить по понятиям — честно! — приказала атаманша.
— Чего раскомандовалась тут? У меня пистолет между прочим.
— Я с твоим пистолетом в твоих же руках ловчее управлюсь, жлобина. Делай, как я сказала! А то звякну своим пацанам, они тебя в этой соломе и уроют.
Точно поделить на троих не получилось, улыбчивый согласился на чуть меньшую долю.
— А это кому? — здоровяк взял в руки статуэтку Свободы.
— Возьми себе орехи колоть, — посоветовал улыбчивый.
— У меня пока все зубы целые. Сам возьми свиньям бурду толочь.
Здоровяк сопел так громко, что из–за этого даже не было слышно, как у улыбчивого с голодухи бурчало в животе.
— Пора срываться, — сказала атаманша. — А то цыган сюда целый табор головорезов наведет. Не зря он нас сюда припрятал, чтобы не разбежались
— Не сцы, Маруся.
— Нашел себе Марусю.
— В Беларуси все Маруси.
Уже так рассвело, что было видно, как оборванная атаманша стаскивала с себя колготки. Из–под сбившегося подола на ляжке мелькнула большая синяя наколка от колена до паха — дракон с девкой на спине.
— Чего пялитесь? Разбегаться надо.
— Погодим чуток, — сказал улыбчивый. — Нехай туман рассядет, а там по петухам на мою деревню выйдем. Баньку стопим, подзакусим домашненьким. Тебе, красуля, переодеться бы в сухое да приличное. Платьишко твое совсем изорвалось, будешь разрисованными ляжками светить… Ай, чего там!
Он чуть замялся, затем решительно полез в свою торбу и принялся распаковывать газетные свертки. Протянул девке кроссовки.
— Не боись — сухие. Я кажную покупочку в полуэтиленовый мешочек пакую, а потом еще газеткой для верности обернул. Племяннице вез — размер сходный.
За кроссовками из торбы появилась коробочка с колготками, трусы, майка и спортивное трико.
— Может, и мне кой–чо перепадет на ноги? — пробасил здоровяк простуженным голосом. — А то босиком в автобус садится не солидно.
— На твой размер ничего с собою нет, — развел руками улыбчивый. — Я все на бабу да на девчонок своих понакуплял. А ко мне домой зайдем — я тебе старые сапоги отдам.
— Тоже мне еще — позориться.
— Не хочешь — ходи босой.
Когда меж свертками мелькнула головка «белой», здоровяк чуть слюной не подавился:
— Давай сюда, не жмись!
— Ай–и–ий! — насколько мог в тесноте широко размахнулся мужичок. — Не пропадать же добрым людям. Зато согреемся.
Из мокрой торбы один за другим стали появляться пакеты с магазинной снедью. Здоровяк, урча как кот, впился зубами в полбатона вареной колбасы.
— Ешьте–пейте, не жалейте! — радушно приговаривал улыбчивый. — Я теперь при таких деньжищах.
— Для дурака — так целое богатство, — поддакнул здоровяк.
Девка хмыкнула и приказала:
— Надо все гроши в одно надежное место перепрятать. Потом снова свое разберем. А то вдруг заглянет кто ненароком.
— Кто? — чуть не подавился здоровяк.
— Да те же пацаны местные, если не цыгане.
— Или пастухи, — подсказал мужичок.
Три пачки денег обернули в пластик, уложили до поры до времени снова в кейс, сделав на каждой пачке свою пометочку узелками.
Выпили, закусили, согрелись и неожиданно задремали в тепле.
3
Когда уже начали пробовать голос птицы, бандитская рожа цыгана с кудлатой бородой и серьгой в ухе заглянула в проем в стогу:
— Э, бродяги ночные, скоро скотину на луг погонят.
Цыган держал в руках щенка.
— Ваш будет?
— Забирай его себе. Приблудный, — поморщился здоровяк.
Атаманша порылась в своей сумочке и протянула цыгану нераскупоренную бутылку водки.
— Презент!
Цыган в три глотка осушил ее из горлышка.
— Дорогу показать?
— Сами знаем, дядя — сказала девка. — Ступай себе по–доброму.
— Дело ваше, — отвел плутливые глаза цыган, но уходить не торопился.
Спрятал глаза под кустистыми бровями и молча принялся набивать трубку. Беглецы тоже закурили свой подмоченный и кое–как подсушенный табачок. Все трое высунулись из соломы.
— За что себе медаль навесил, дядя? — спросила атаманша.
— Медаль — что надо.
Старик не пожадничал, а дал каждому рассмотреть свой блестящий амулет. Это была затертая партизанская настольная медаль еще с войны с французами 1812 года.
— На старой панской усадьбе склеп как–то по весне размыло. Еще при поляках дело было. Мне от деда досталась, а ему от отца его. Заговоренная — ни нож, ни пуля не берет. Кто носит — тому только сыновей приносит.
— Золотая, — попробовал ее на крепкий зуб здоровяк.
Цыган выбил трубку о каблук, сплюнул и пошел к стреноженной лошади, хрумкавшей овес из торбы на морде.
— Падла буду, он все знает, — прошептала атаманша. — По глазам прочитала.
Ей не ответили.
— Мужики называются, тоже мне… — прошипела девка. — Нельзя его отпускать.
— Ты, шкура лагерная, сухой выкрутишься, — огрызнулся здоровяк. — А нам мокреть ни к чему.
Рука атаманши проворно скользнула в карман его плаща.
— Не балуй. Баба с пистолетом хуже обезьяны с гранатой.
В ответ девка молча пнула его коленом в лицо, передернула затвор пистолета, зажав оружие между ног, чтобы не было слышно лязганья металла, и выкатилась из стога.
— Дядь цыган, погодь!.. Поблагодарить надо за все хорошее, — приветливо сказала она, пряча пистолет за спиной.
— Так уже отблагодарила водочкой.
Цыган неторопливо снимал с лошадиной морды торбу с овсом и успел лишь удивленно вздыбить кустистые брови, когда пуля цвенькнула по золотому медальону на груди. Грузно осел, а потом повалился на землю. Лошадь осторожно переступила тело, потом ткнулась влажными губами в лицо распростертого на земле хозяина.
Девка шлепнула ее пистолетом по холке:
— Но — пошла!
Лошадь со спутанными ногами, неловко взбрыкивая, скрылась в тумане.
Девка наклонилась над неподвижным телом, всмотрелась в лицо цыгану и вслушалась в его дыхание. Потом сорвала с груди пробитый амулет, сунула в сумочку и вернулась к стогу, откуда на нее испуганно смотрели злосчастные спутники.
— Эй там! Киньте мне чемодан с деньгами, а то постреляю всех, подпалю солому и поджарю вас в ней нахер!
— Эта подпалит… — боязливо подтвердил улыбчивый.
Здоровяк торопливо выбросил ей кейс. Девка переложила деньги и статуэтку в свою сумочку.
— Эй, мужичок деревенский! — она швырнула в сторону стога несколько бумажек. — Держи себе за доброту душевную на разживу по хозяйству. Ты — душа щедрая. На таких мир стоит и конкретные пацаны кормятся.
И ходко потопала в новых кроссовках к далекому оврагу, за которым пряталась дорога. Мокрый от росы щенок боязливо тявкнул и нерешительно увязался за ней. Девка так отпихнула его ногой, что тот отлетел далеко в кусты и долго там жалобно скулил.